CityDog поговорил с профессором Владимиром Дунаевым о том, почему поступать в вузы уже неактуально и почему наше высшее образование все так же отстает от остального мира.
Что произошло
Четыре года назад с третьей (если считать, что первая была еще в 2000-х) попытки Беларусь присоединилась к Болонскому процессу. Но для того чтобы влиться в Европейское пространство высшего образования, нам предстояло провести ряд серьезных реформ, считает профессор Владимир Дунаев.
«Работодателю все равно, какое у вас образование»
– Рынок труда изменился настолько, что сегодня для работодателей компетенции гораздо важнее, чем наличие диплома. При этом нужные компетенции можно приобрести значительно быстрее и эффективнее вне системы формального образования. И это вызов для университетов во всем мире.
В прошлом году мне довелось побывать в штаб-квартире FENDI в Риме. Я разговорился с одной мастерицей, и оказалось, что она родом из Беларуси. Она создает платья стоимостью в десятки и сотни тысяч евро, но при этом никакого формального образования у нее нет. До этого она работала в театрах художницей по костюмам. На работу в FENDI ее приняли, изучив портфолио и совершенно не интересуясь ее образованием. Сейчас так происходит во многих компаниях.
Недавно популярный российский интернет-ресурс по поиску работы Superjob.ru вообще отказался от обязательной строки с указанием образования при размещении вакансий. Это говорит о том, что работодателям все равно, какое у вас образование. Им интересно, какие у вас компетенции.
Беларусь никак не в авангарде этого тренда. Наша особенность в том, что мы всегда здорово запаздываем. Но даже у нас в некоторых сферах, например в IT-индустрии, это уже происходит.
«Рынок образовательных услуг захватывают онлайн-курсы»
Пока системы формального образования пытаются перестраиваться, рынок образовательных услуг захватывают массовые открытые онлайн-курсы (МООК). Кстати, уже сегодня 60% работодателей принимают сертификаты Coursera.
Опасения, что онлайн-образование полностью заменит формальное образование, пока не оправдались. Изначально идея онлайн-курсов была в том, чтобы сделать образование доступным для тех, кто иначе не смог бы его получить. Но, по статистике, на той же Coursera в основном учатся те, у кого уже есть высшее образование, но кто нуждается в новых компетенциях.
Возможно, высшее образование далеко не всегда дает нужные профессиональные компетенции, однако университетская среда, безусловно, формирует не менее ценные социальные навыки, так называемые soft skills. В этом смысле система высшего образования может сохраниться как этап общего образования или даже взросления.
«Университеты не считают образование своей главной функцией»
Сегодня даже производство знаний не является монополией университетов. И сами университеты далеко не всегда считают образование своей главной функцией. Ведущие мировые университеты видят себя в первую очередь как исследовательские центры. Они нацелены не на массовое производство специалистов, а на исследования и подготовку кадров для науки.
Кстати, международные рейтинги меряют как раз исследовательские статусы университетов, потому что научные результаты оказываются самыми существенными в том числе и для оценки их образовательных программ.
В Беларуси формально вообще нет исследовательских университетов. Учреждение образования приобретает такой статус, если как минимум 70% его бюджета расходуется на науку. Даже национальный лидер – БГУ – пытался, но не смог закрепиться в статусе исследовательского университета.
Показательнее всего здесь такой важный критерий, как индекс цитирования. В БГУ он держится где-то на уровне 1,7. Для сравнения, Тартуский университет в Эстонии имеет индекс 18,9 а у MIT (Massachusetts Institute of Technology) он достигает 99,8.
«Людей с дипломами сколько угодно, а компетентных среди них нет»
В Европе и США наиболее распространенным критерием качества образования является его соответствие требованиям рынка труда, которые задаются работодателями. В европейских странах эти стандарты зафиксированы в Национальных рамках квалификаций.
Мы единственная страна в регионе, где рамки квалификаций так и не разработаны. Беларусь живет в плену советских тарифно-квалификационных справочников, задача которых – устанавливать границы зарплат, а не определять профессиональные стандарты.
В нашей системе сохранилось устаревшее понятие о качестве как о соответствии образовательным, не профессиональным стандартам. Но стандарт производится самой же системой образования и утверждается Министерством образования. Образование считается качественным, если можно установить его соответствие таким стандартам, и для этого существует процедура аттестации.
Но по результатам международных исследований Беларусь оказывается чемпионом региона по дефициту компетенций у выпускников вузов. Если людей с дипломами сколько угодно, а компетентных среди них нет или очень мало, то возникает вопрос, хорош ли критерий, избранный для того, чтобы оценивать качество образования.
«10% белорусских студентов уезжают учиться за границу – и это очень много»
Косвенным критерием качества является международная привлекательность высшего образования. Он измеряется при помощи коэффициента чистой мобильности – это разность между количеством въезжающих и выезжающих студентами. Если въезжает больше, чем выезжает, то система образования считается привлекательной.
Но и по этому критерию белорусское высшее образование тоже не блещет. Коэффициент чистой мобильности в Беларуси остается отрицательным. Около 10% от общего числа белорусских студентов выезжают учиться за границу, и в два раза меньше (5,5%) приезжают из-за рубежа в Беларусь. Это очень высокий показатель. Значит, за рубежом они видят для себя лучшие профессиональные перспективы.
При этом растет процент тех, кто едет в Европу (прежде всего в Польшу), и заметно падает количество тех, кто выбирает Россию.
«Высшее образование у нас беднеет, а его качество падает»
Можно много говорить о реформировании системы образования, организации учебного процесса, но в конечном счете задача государства не в том, чтобы лезть в содержание образования, а в том, чтобы правильно определить образовательную политику. А это всегда балансирование трех элементов: доступность образования, его качество и цена.
Начиная с середины ХХ века наша система образования была нацелена на массовость и увеличение количества студентов. На пике в Беларуси было 440 тысяч студентов, но сейчас эта цифра упала до 266 тысяч. И это связано не только с демографической ситуацией.
С 2014 по 2017 год финансирование высшего образования сократилось более чем на 40%. Падение финансирования происходит круче, чем уменьшение количества студентов. Это означает, что высшее образование у нас беднеет, а вместе с этим ухудшается и его качество.
Доступность высшего образования тоже снижается, в первую очередь за счет уязвимых групп населения. Это подтверждает белорусская статистика. А это идет вразрез с философией инклюзивности Болонского процесса. В современном мире роль высшего образования видится еще и в том, чтобы повышать инклюзивность общества в целом.
«Беларусь все больше отстает, даже продолжая двигаться»
В Беларуси субъектом формирования образовательной политики является Президент и больше никто. Но он не производит никаких системных документов, поэтому и обществу, и чиновникам от образования остается только гадать, какая же образовательная политика у нас проводится. Стратегии нет. Есть ситуационное латание дыр.
Неудивительно, что существует тотальный пессимизм относительно перспектив реформирования белорусской системы высшего образования и огромные сомнения, что формальное присоединение к Болонскому процессу может эти реформы стимулировать.
Но если оценивать ситуацию трезво, то есть и очень важное достижение: присоединившись к Болонскому процессу, Беларусь определилась с вектором развития высшего образования. У нас много проблем как с ценностями, так и с имплементацией болонских инструментов, но путь выбран, и мы по нему уже идем, хотя и очень робкими, медленными шагами.
Не слишком ли мы запоздали? Ведь перед Европейским пространством высшего образования стоят новые вызовы, и пока не очень понятно, сумеет ли оно к ним адаптироваться. Получается, что Болонский процесс бежит за уходящим поездом, а мы, не торопясь, идем за Болонским процессом и все больше отстаем, даже продолжая двигаться.
«Эстония вырвалась в мировые лидеры»
За удачным примером далеко ходить не надо. Эстония провела очень успешные реформы системы образования, прежде всего максимально расширив автономию учебных заведений, причем не только университетов, но и школ.
Такой подход разбудил инициативу учебных заведений, сделав их одновременно свободными и ответственными. К тому же в систему образования вовсю внедряются современные технологии и принципы гибридного образования (blended learning), которое сегодня считается наиболее перспективным.
Согласно Программе оценки образовательных достижений школьников (Program International Student Assessment), Эстония вырвалась в мировые лидеры, опередив Финляндию и другие европейские страны. Измерения проводятся с 2000 года с интервалом в три года.
Беларусь впервые приняла участие в данном исследовании в 2018 г. Результаты станут известны в самое ближайшее время, но рассчитывать на высокие показатели нам, увы, не приходится.
«Университеты в первую очередь производят свободу»
Европейская ассоциация университетов регулярно измеряет уровень университетской автономии по 24 индикаторам в большинстве стран ЕПВО. Но в Беларуси пока приходится измерять этот показатель нам самим. Общественный Болонский комитет уже с 2013 года делает это, и мы видим, что уровень автономии у белорусских вузов очень низкий.
Наше государство инструментализирует университеты для того, чтобы воспитывать лояльных, а не свободных, управляемых, а не автономных граждан. Но даже в недрах наших университетов возникают сообщества, существующие параллельно, если не вопреки, с официальными структурами и идеологической вертикалью.
Во все времена университеты были прежде всего сообществами, к тому же экстерриториальными и автономными. В них господствовал принцип академической свободы, ректоры избирались, а студенты имели право на самоуправление. Поэтому университеты в первую очередь производят свободу. Это было и остается их традиционной миссией.