Mobile menu (ru)

Testimonials

Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod tempor incididunt ut labore et dolore magna aliqua.
Sandro Rosell
FC Barcelona President

Акадэмія НавукЯк паказала праведзенае ў 2011 годзе комплекснае даследаванне цытавання беларускіх навукоўцаў у міжнародна прызнаных навуковых часопісах за перыяд з 2006 па 2010 гады, публікацыйная актыўнасць нашых навукоўцаў у агульнасусветнай навуковай плыні павялічылася амаль у тры разу ў параўнанні з перыядам з 1993 па 2006 гады. Калі з 1993-2006 гады іх працы цытаваліся 53326 раз (у сярэднім 3800 спасылак штогод), то за перыяд з 2006 па 2010 гг. гэты паказчык склаў 49 746 (у сярэднім 9949,2 спасылкі ў год). Размеркаванне спасылак на публікацыі па арганізацыях засталося нязменным па лідарах (НАН, БДУ, БДУІР, БНТУ), але ў цэлым трохі зменшылася дзель іх унёску ў агульнанацыянальную скарбонку. Так, дзель супрацоўнікаў Нацыянальнай акадэміі навук Беларусі ад агульнай колькасці артыкулаў беларускіх аўтараў, працытаваных у Web of Science, зменшылася на 3,4% (з 54,7%, да 51,3%), БДУ - на 4%. (з 37,5% да 33,6%), БДУІР - на 1,4% (з 4,6% да 3,2%), а дзель БНТУ засталася нязменнай (2,9-3%). Аднак гэта зніжэнне не згуляла вызначальнай ролі ў размеркаванні спасылак па арганізацыях - па- ранейшаму самай прадуктыўнай і бачнай міжнароднай навуковай супольнасці застаецца НАН РБ. Праўда, па прэстыжнасці публікацый (Q1) БДУ трымае пальму першынства (25% супраць 19% НАН РБ). У цэлым, па дадзеных Essential Science Indicators (Thomson Reuters), па стане на 01.09.2011 г. Беларусь займала 67-е месца ў свеце па колькасці спасылак у аўтарытэтных навуковых часопісах і 3-е ў СНД (пасля Ўкраіны і Расіі). Размеркаванне навуковых публікацый беларускіх аўтараў па галінах ведаў таксама засталося нязменным: лідэрства трымаюць, як і раней, працы па фізіцы і тэхніцы (52%), хіміі (16%), біялогіі і навакольнаму асяроддзю (10%) і медыцыне (8%). Структура размеркавання публікацый беларускіх навукоўцаў даволі істотна адрозніваецца ад дамінантных у свеце тэндэнцый (адпав., структуры агульнасусветнай навуковай плыні публікацый у галіновым разрэзе): працы па медыцыне ў агульнасусветнай плыні складаюць 30%, па фізіцы і тэхніцы - 26%, па біялогіі і навакольнаму асяроддзю - 18,8% і па хіміі - 12%. Відавочна, што непрапарцыйна высокая дзель прац па фізіцы і тэхніцы - плады савецкай спадчыны. Збольшага гэта цалкам апраўдана: краіна з адносна невялікім навуковым патэнцыялам і маючая прэтэнзію на значнасць робіць стаўку на развіццё тых галін навукі, якія з'яўляюцца найболей прадуктыўнымі і ўжо занялі сваё месца ў агульнасусветнай навуковай плыні ("раскручваць" зараз невядомыя галіны навукі значна складаней). І, тым не менш, ёсць прынамсі дзве акалічнасці, якія прымушаюць сур'ёзна задумацца пра будучыню айчыннай навукі. Па-першае, гэта нерэлевантнасць структуры размеркавання публікацый накірункам інавацыйнага развіцця, зафіксаваным у Дзяржаўнай праграме інавацыйнага развіцця (ДПІР), паводле якой у найбліжэйшыя пяць гадоў (2011-2015) усе рэсурсы будуць засяроджаны на наступных кірунках: 1) энергетыка і энергазахаванне; 2) аграпрамысловыя тэхналогіі і вытворчасці; 3) прамысловыя і будаўнічыя тэхналогіі і вытворчасці; 4) медыцына, медыцынская тэхніка і тэхналогіі, фармацыя; 5) хімічныя тэхналогіі, нана- і біятэхналогіі; 6) інфармацыйна-камунікацыйныя і авіякасмічныя тэхналогіі; 7) новыя матэрыялы; 8) рацыянальнае прыродакарыстанне, рэсурсазберажэнне і абарона ад надзвычайных сітуацый; 9) абароназдольнасць і нацыянальная бяспека. Першым чынам, кідаюцца ў вочы разыходжанне ў публікацыйнай актыўнасці і размеркаванні рэсурсаў па пунктах 2, 4 і 8. Асабліва ашаламляльныя яны ў выпадку з аграрнымі навукамі: на працягу вось ужо амаль 20 гадоў публікацыі супрацоўнікаў аддзяленняў аграрных навук у базах дадзеных "Web of Science" фактычна не адлюстроўваюцца па прычыне іх мізэрнай дзелі ў агульнай скарбонцы навуковых публікацый (меней 1%). Супернічаць па ступені прысутнасці ў сусветным навуковым струмені з прадстаўнікамі аграрных навук могуць хіба што прадстаўнікі гуманітарных і сацыяльных навук, чыя дзель за апошнія 20 гадоў таксама не перавысіла 1% (што, між іншым, стала чыннікам аналагічнага знікнення беларускіх соцыа-гуманітарыяў з міжнародных баз дадзеных). Але іх "апраўдвае" прапісаны ў дзяржаўнай навуцы статус, а менавіта: безнадзейна маргінальны. Зусім іншая справа з прадстаўнікамі аграрных навук: менавіта аграпрамысловы комплекс фігуруе ў абедзвюх праграмах ДПІР (2007-2010 і 2011-2015) у якасці аднаго з самых прыярытэтных кірункаў інавацыйнаша развіцця Беларусі (пунктам 2). Вось толькі на якой навуковай аснове гэта развіццё мяркуецца ажыццяўляць - пытанне адкрытае. Нізкая публікацыйная актыўнасць супрацоўнікаў аграрных аддзяленняў звязана далёка не ў апошнюю чаргу з моўнымі кампетэнцыямі навукоўцаў, якія валодаюць толькі адной "замежнай" мовай (рускай). Бяда, аднак, складаецца ў тым, што дзель публікацый расійскіх навуковых аграрных навук у агульнасусветнай плыні і таго менш (0,3% на 2007 год). Больш таго, мяркуючы па "Стратэгіі інавацыйнага развіцця РФ на перыяд да 2020 гады" (распараджэнне ад 8.12.2011 за № 227-р), РФ і не плануе рабіць аграрны сектар прыярытэтным кірункам інавацыйнага развіцця (хіба толькі ўскоснай выявай - праз развіццё біятэхналогій). Тым часам, відавочна, што пераважная большасць інавацый у аграрным комплексе прыходзяць з Захаду (тут паказальны, першым чынам, досвед Францыі і Нямеччыны), дасяжнасць да якіх беларускіх навукоўцаў сельскагаспадарчых навук, мякка кажучы, цяжкаваты. Другой - па чарзе, але не па значнасці - акалічнасцю, якая прымушае сур'ёзна задумацца над будучыняй айчыннай навукі ў цэлым, з'яўляецца неразвітасць навукова-адукацыйных сетак у агульнанацыянальным, рэгіянальным і глабальным маштабах. Для шматлікіх навукоўцаў Беларусі пытанне ўключанасці у такія сеткі знаходзіцца, хутчэй, у гнасеалагічнай, чым у практычнай плоскасці. Тым часам, у сучасным свеце, які усё больш і больш трансфармуе навуку ў непасрэдны вытворчы рэсурс, мінімальнай умовай магчымасці з'яўлення інавацыйнай эканомікі з'яўляецца дасяжнасць да плыняў інфармацыі і бесперапынная жывая прысутнасць у іх. Нельга сказаць, што Беларусь зусім выключана з гэтага працэсу. Шэраг адукацыйных і навуковых устаноў, а таксама бібліятэк у той ці іншай меры далучаны да міжнародных базаў дадзеных. У прыватнасці, вельмі важнай пазітыўнай падзеяй стаў запуск у эксплуатацыю (19.08.2010 г.) канала сувязі, які забяспечвае прамое падлучэнне беларускіх навукова-адукацыйных сетак (на базе сеткі Акадэміі навук BASNET) да найбуйнай у свеце агульнаеўрапейскай навуковай сеткі GEANT. Аднак кумулятыўны эфект усіх гэтых распачынанняў істотна змяншаецца ў сілу таго, што ў Беларусі па-ранейшаму адсутнічае агульнанацыянальная база дадзеных, якая дазваляе інтэграваць публікацыйныя і цытатныя паказчыкі па ўсёй вертыкалі сацыяльнага інстытута навукі: ад навуковага супрацоўніка-аўтара да міністэрстваў і ведамстваў. Наяўнасць агульнанацыянальнай базы дадзеных цяжка пераацаніць. Першым чынам, яна дае магчымасць праводзіць ацэнку дзейнасці розных навукова-адукацыйных арганізацый, а сукупныя дадзеныя па цытаванні часопісаў (так званыя імпакт-фактары) дазваляюць выбудоўваць рэйтынгі перыядычных выданняў і навуковых інстытуцый у маштабах усёй краіны. Ацэнка і рейтынгаванне суб'ектаў навуковай дзейнасці аздараўляе навуковую супольнасць і павялічвае яе канкурэнтаздольнасць на рэгіянальных і глабальных рынках навуковай прадукцыі. Апроч дасяжнасці да публікацый (як правіла, усе суб'екты навуковай дзейнасці падлучаны да адзінай нацыянальнай базы дадзеных і маюць вольную дасяжнасць да іх), гэта істотна палягчае камунікацыю сярод прадстаўнікоў навуковай і акадэмічнай супольнасцямі. Акрамя таго, у базы дадзеных нярэдка інтэграваны сістэмы антыплагіята, але нават калі такіх няма, сама наяўнасць навуковай прадукцыі ў адзінай сістэме (адным публічным месцы) дазваляе істотна зменшыць плагіят, бо рызыка дэвальвацыі навуковага статуса, а часам і поўнай страты прапіскі ў навуковай і акадэмічнай супольнасці істотна ўзрастае. Нарэшце, нацыянальная база дадзеных змяншае небяспеку правінцыялізацыі у замкнёных лакальных (і асабліва перыферыйных) навуковых асяроддзях (у межах кафедры, інстытута, універсітэта і інш.). Пазітыўны вынік укаранення агульнанацыянальных сістэм дае пра сябе ведаць не толькі ў развітых краінах свету, але і ў нашых бліжэйшых суседзяў: Украіне ("УРАН", 1997 г.) і Расіі (РИНЦ, 2005 г.). Беларусь тут з'яўляецца прыкрым выключэннем: ёсць галаўная арганізацыя нацыянальнай сістэмы навукова-тэхнічнай інфармацыі (БелІСА), але няма самай нацыянальнай сістэмы. У выніку ўзрастае раз'яднанасць, прычым не толькі сярод асобных навукоўцаў, школ і інстытуцый, але нават цэлых ведамстваў. Сёння ў Беларусі ключавы інфармацыйны рэсурс пра новыя публікацыі беларускіх навукоўцаў - гэта ўдасканаленае "сарафаннае радыё" (асабіста знаёмыя і/ці маючыя выйсці на каналы інфармацыі навукоўцы паведамляюць адзін аднаму пра новыя публікацыі). Яшчэ складаней замовіць і атрымаць патрэбную інфармацыю: фінансаванне навукова-тэхнічнай інфармацыі складала на 2011 г. толькі 4% ад бюджэтных сродкаў, якія выдаткоўваюцца на фінансаванне навукі (0,67% ад ВУП). Тым часам, забяспечыць рэпрэзентатыўную сусветную плынь навуковай інфармацыі ў краіну патрабуе прынцыпова іншых выдаткаў: напрыклад, гадавая падпіска на базы дадзеных ISI каштуе ад 20 да 40 тыс. даляраў, а гадавая падпіска на адзін зборны том рэфератыўнага часопіса ВІНІЦІ - 500 даляраў. Але пры жаданні нават фінансавыя праблемы можна вырашыць, напрыклад, дзякуючы міжнародным ініцыятывам адкрытай дасяжнасці да навуковых часопісаў і выдавецкім палітыкам самаархівавання (у наш час, апроч еўрапейскіх, ёсць 4 электронных архіва ў РФ і 1 ва Ўкраіне). Значна складаней пераламаць сітуацыю ў склаўшайся інфраструктуры і сацыяльных звычках. Напрыклад, дасяжнасць да міжнародных базаў дадзеных па-ранейшаму з'яўляецца прывілеем навуковых супрацоўнікаў НАН РБ. І не толькі таму, што для НАН РБ зацверджана манаполія на навуковыя даследаванні (так ужо павялося з савецкіх часоў), але і ў сувязі з вельмі нізкай запатрабаванасцю міжнародных базаў дадзеных у навуковай супольнасці РБ у цэлым і ўніверсітэтаў асабліва (дзе на навуку няма ні сіл, ні часу). Гэта проста звязана са структурай матывацый: навуковец Беларусі не бачыць патрэбы і запатрабаванні ва ўключэнні ў сусветную плынь навуковай інфармацыі. Пераламаць сітуацыю, вядома, цяжка, але магчыма. Пра гэта сведчыць, у прыватнасці, досвед Ірана, Турцыі, Індыі і Кітая, пачаткоўцаў на рынку навуковай прадукцыі, якія гістарычна не мелі таго навуковага сімвалічнага капіталу і сацыяльных практык, якія дазваляюць жыць і развівацца за кошт "сімвалічнай рэнты" (т.зв. эфект Матфея ў навуцы). Узвядзенне падтрымкі публікацыйнай актыўнасці ў ранг дзяржаўнае навуковай палітыкі ў карані змяніла глабальны status quo: Іран у 1997 г. уводзіць у SCI тры часопіса і да 2010 году атрымлівае 4000 бачных міжнароднай навуковай супольнасці артыкулаў; Турцыя з канца 90-х заахвочвае "канвертоўныя" публікацыі навукоўцаў ганарарамі ў 100-300 даляраў і атрымлівае да 2005г. каля 3000 артыкулаў у год; Індыя і Кітай сёння публікуюць у міжнародных базах дадзеных па 12000 артыкулаў штогод. Ва Ўкраіне, Казахстане і Расіі матэрыяльнае заахвочванне публікацый у міжнародна прызнаных навуковых выданнях і рейтынгаванне нацыянальных навуковых выданняў, а таксама інстытуцый (і адукацыйных, і навуковых) становіцца ўсё больш распаўсюджаным. На жаль, у Беларусі звяртацца да іншамоўных крыніц і тым больш публікавацца ў міжнародна прызнаных іншамоўных выданнях - раскоша, якую могуць дазволіць сабе толькі адзінкі. Аднак дагэтуль, пакуль гэта раскоша не стане нормай, разлічваць на тое, што высілкі беларускіх навукоўцаў прынясуць свае бачныя свету плады, на жаль, не даводзіцца. Андрэй ЛаўрухінАкадэмія НавукКак показало проведенное в 2011 году комплексное исследование цитирования белорусских ученых в международно признанных научных журналах за период с 2006 по 2010 годы, публикационная активность наших ученых в общемировом научном потоке увеличилась почти в три раза в сравнении с периодом с 1993 по 2006 годы. Если с 1993-2006 годы их работы цитировались 53326 раз (в среднем 3800 ссылок ежегодно), то за период с 2006 по 2010 гг. этот показатель составил 49 746 (в среднем 9949,2 ссылки в год). Распределение ссылок на публикации по организациям осталось неизменным по лидерам (НАН, БГУ, БГУиР, БНТУ), но в целом немного снизилась доля их вклада в общенациональную копилку. Так, доля сотрудников Национальной академии наук Беларуси от общего количества статей белорусских авторов, процитированных в Web of Science, снизилась на 3,4 п.п. (с 54,7%, до 51,3%), БГУ - на 4 п.п. (с 37,5% до 33,6%), БГУиР – на 1,4 п.п. (с 4,6% до 3,2%), а доля БНТУ осталась неизменной (2,9-3%). Однако это снижение не сыграло определяющей роли в распределении ссылок по организациям – по- прежнему самой продуктивной и видимой международному научному сообществу остается НАН РБ. Правда, по престижности публикаций (Q1) БГУ держит пальму первенства (25% против 19% НАН РБ). В целом, по данным Essential Science Indicators (Thomson Reuters), по состоянию на 01.09.2011 г. Беларусь занимала 67-е место в мире по количеству ссылок в авторитетных научных журналах и 3-е в СНГ (после Украины и России). Распределение научных публикаций белорусских авторов по отраслям знаний также осталось неизменным: лидируют, как и прежде, работы по физике и технике (52%), химии (16%), биологии и окружающей среде (10%) и медицине (8%). Структура распределения публикаций беларуских учёных довольно существенно отличается от доминирующих в мире тенденций (соотв., структуры общемирового научного потока публикаций в отраслевом разрезе): работы по медицине в общемировом потоке составляют 30%, по физике и технике - 26%, по биологии и окружающей среде - 18,8% и по химии - 12%. Очевидно, что непропорционально высокая доля работ по физике и технике – плоды советского наследия. Отчасти это вполне оправданно: страна с относительно небольшим научным потенциалом и имеющая притязание на значимость делает ставку на развитие тех отраслей науки, которые являются наиболее продуктивными и уже заняли своё место в общемировом научном потоке («раскручивать» прежде неизвестные отрасли науки значительно сложнее). И, тем не менее, есть как минимум два обстоятельства, заставляющих серьёзно задуматься о будущем отечественной науки. Во-первых, это нерелевантность структуры распределения публикаций направлениям инновационного развития, зафиксированным в Государственной программе инновативного развития (ГПИР), согласно которой в ближайшие пять лет (2011-2015) все ресурсы будут сосредоточены на следующих направлениях: 1) энергетика и энергосбережение; 2) агропромышленные технологии и производства; 3) промышленные и строительные технологии и производства; 4) медицина, медицинская техника и технологии, фармация; 5) химические технологии, нано- и биотехнологии; 6) информационно-коммуникационные и авиакосмические технологии; 7) новые материалы; 8) рациональное природопользование, ресурсосбережение и защита от чрезвычайных ситуаций; 9) обороноспособность и национальная безопасность. Прежде всего, бросаются в глаза расхождения в публикационной активности и распределении ресурсов по пунктам 2, 4 и 8. Особенно разительны они в случае с аграрными науками: на протяжении вот уже почти 20 лет публикации сотрудников отделений аграрных наук в базах данных «Web of Science» фактически не отражаются по причине их мизерной доли в общей копилке научных публикаций (менее 1%). Соперничать по степени присутствия в мировом научном потоке с представителями аграрных наук могут разве что представители гуманитарных и социальных наук, чья доля за последние 20 лет также не превысила 1% (что, между прочим, стало причиной аналогичного исчезновения беларуских социо-гуманитариев из международных баз данных). Но их «оправдывает» прописанный в государственной науке статус, а именно: безнадёжно маргинальный. Совсем другое дело с представителями аграрных наук: именно агропромышленный комплекс фигурирует в обеих программах ГПИР (2007-2010 и 2011-2015) в качестве одного из самых приоритетных направлений инновативного развития Беларуси (пунктом 2). Вот только на какой научной основе это развитие предполагается осуществлять – вопрос открытый. Низкая публикационная активность сотрудников аграрных отделений связана далеко не в последнюю очередь с языковыми компетенциями учёных, владеющих лишь одним «иностранным» языком (русским). Беда, однако, состоит в том, что доля публикаций российских учёных аграрных наук в общемировом потоке и того меньше (0,3% на 2007 год). Более того, судя по «Стратегии инновационного развития РФ на период до 2020 года» (Распоряжение от 8.12.2011 за № 227-р), РФ и не планирует делать аграрный сектор приоритетным направлением инновационного развития (разве лишь косвенным образом – через развитие биотехнологий). Между тем, совершенно очевидно, что подавляющее большинство инноваций в аграрном комплексе приходят с Запада (здесь показателен, прежде всего, опыт Франции и Германии), доступ к которым беларуским учёным сельскохозяйственных наук, мягко говоря, затруднён. Вторым – по очереди, но не по значимости – обстоятельством, заставляющим серьёзно задуматься над будущим отечественной науки в целом, является неразвитость научно-образовательных сетей в общенациональном, региональном и глобальном масштабах. Для многих учёных Беларуси вопрос о включённости в такие сети находится, скорее, в гносеологической, чем в практической плоскости. Между тем, в современном мире, всё более и более трансформирующем науку в непосредственный производственный ресурс, минимальным условием возможности появления инновативной экономики является доступ к потокам информации и непрерывное живое присутствие в них. Нельзя сказать, что Беларусь совсем выключена из этого процесса. Ряд образовательных и научных учреждений, а также библиотек в той или иной мере подключены к международным базам данных. В частности, очень важным позитивным событием стал запуск в эксплуатацию (19.08.2010 г.) канала связи, обеспечивающего прямое подключение беларуских научно-образовательных сетей (на базе сети Академии наук BASNET) к крупнейшей в мире общеевропейской научной сети GEANT. Однако кумулятивный эффект всех этих начинаний существенно снижается в силу того, что в Беларуси по-прежнему отсутствует общенациональная база данных, позволяющая интегрировать публикационные и цитатные показатели по всей вертикали социального института науки: от научного сотрудника-автора до министерств и ведомств. Наличие общенациональной базы данных трудно переоценить. Прежде всего, она даёт возможность проводить оценку деятельности различных научно-образовательных организаций, а совокупные данные по цитированию журналов (так называемые импакт-факторы) позволяют выстраивать рейтинги периодических изданий и научных институций в масштабах всей страны. Оценка и рейтингование субъектов научной деятельности оздоровляет научное сообщество и повышает его конкурентоспособность на региональных и глобальных рынках научной продукции. Помимо доступа к публикациям (как правило, все субъекты научной деятельности подключены к единой национальной базе данных и имеют свободный доступ к ним), это существенно облегчает коммуникацию среди представителей научного и академического сообщества. Кроме того, в базы данных нередко интегрированы системы антиплагиата, но даже если таковых нет, само наличие научной продукции в единой системе (одном публичном месте) позволяет существенно снизить плагиат, ведь риск девальвации научного статуса, а порой и полной утраты прописки в научном и академическом сообществе существенно возрастает. Наконец, национальная база данных снижает опасность провинциализации в замкнутых локальных (и особенно периферийных) научных средах (в рамках кафедры, института, университета и прочь.). Позитивный результат внедрения общенациональных систем даёт о себе знать не только в развитых странах мира, но и у наших ближайших соседей: Украине («УРАН», 1997) и России (РИНЦ, 2005). Беларусь здесь является досадным исключением: есть головная организация национальной системы научно-технической информации (БелИСА), но нет самой национальной системы. В результате возрастает разобщённость, причем не только среди отдельных учёных, школ и институций, но даже целых ведомств. Сегодня в Беларуси ключевой информационный ресурс о новых публикациях беларуских учёных – это усовершенствованное «сарафанное радио» (лично знакомые и/или имеющие выходы на каналы информации учёные сообщают друг другу о новых публикациях). Ещё сложнее заказать и получить нужную информацию: финансирование научно-технической информации составляло на 2011 г. лишь 4% от бюджетных средств, выделяемых на финансирование науки (0,67% от ВВП). Между тем, обеспечить репрезентативный мировой поток научной информации в страну требует принципиально иных затрат: например, годовая подписка на базы данных ISI стоит от 20 до 40 тыс. долларов, а годовая подписка на один сводный том реферативного журнала ВИНИТИ – 500 долларов. Но при желании даже финансовые проблемы можно решить, например, благодаря международным инициативам открытого доступа к научным журналам и издательским политикам самоархивирования (в настоящее время, помимо европейских, есть 4 электронных архива в РФ и 1 в Украине). Гораздо сложнее переломить ситуацию в сложившейся инфраструктуре и социальных привычках. Например, доступ к международным базам данных по-прежнему является привилегией научных сотрудников НАН РБ. И не только потому, что для НАН РБ утверждена монополия на научные исследования (так уж повелось с советских времён), но и в связи с крайне низкой востребованностью международных баз данных в научном сообществе РБ в целом и университетов в особенности (где на науку нет ни сил, ни времени). Это напрямую связано со структурой мотиваций: учёный Беларуси не видит нужды и потребности во включении в мировой поток научной информации. Переломить ситуацию, конечно, трудно, но возможно. Об этом свидетельствует, в частности, опыт Ирана, Турции, Индии и Китая, новичков на рынке научной продукции, исторически не имевших того научного символического капитала и социальных практик, которые позволяют жить и развиваться за счёт «символической ренты» (т.н. эффект Матфея в науке). Возведение поддержки публикационной активности в ранг государственное научной политики в корне изменило глобальный status quo: Иран в 1997 г. вводит в SCI три журнала и к 2010 году получает 4000 видимых международному научному сообществу статей; Турция с конца 90-х поощряет «конвертируемые» публикации учёных гонорарами в 100-300 долларов и получает к 2005г. около 3000 статей в год; Индия и Китай сегодня публикуют в международных базах данных по 12000 статей ежегодно. В Украине, Казахстане и России материальное поощрение публикаций в международно признанных научных изданиях и рейтингование национальных научных изданий, а также институций (и образовательных, и научных) становится всё более распространённым. К сожалению, в Беларуси обращаться к иноязычным источникам и тем более публиковаться в международно признанных иноязычных изданиях – роскошь, которую могут позволить себе лишь единицы. Однако до тех пор, пока эта роскошь не станет нормой, рассчитывать на то, что усилия беларуских учёных принесут свои видимые миру плоды, увы, не приходится. Андрей Лаврухин