В Беларуси установилась централизация управления во всех сферах, децентрализация образования стала бы важным прецедентом. Кто и как контролирует качество высшего образования в Беларуси? Зачем стране независимое агентство контроля качества? Почему нынешний Кодекс об образовании не следовало принимать в нынешнем виде?
Беларуская праўда побеседовала с заведующим кафедрой сертификации Белорусского государственного технологического университета Сергеем Ветохиным.
–С доступностью высшего образования дела обстоят плохо. Может, Беларусь может похвастать качеством образования?
-Хвастаться нам нечем, потому что к качеству образования у нас сохранились подходы еще советских времен, никаких новшеств, используемых в Европе, у нас не применяется. Но система достаточно надежная.
-Как вообще выглядят перспективы пребывания Беларуси в Болонском процессе? Почему из Болонского процесса страна имплементировала только 3 из 14 критериев?
-Формально мы вступили в Болонский процесс. Однако вступление было оговорено рядом условий, которые Беларусь добровольно на себя приняла. К сожалению, не все выполняется, хотя некоторое движение существует. Но главные пункты, сформулированные в «дорожной карте» 2015 года, к сожалению, пока никак не выполняются.
«Ничего не мешает созданию независимого агентства»
-Перед Беларусью стоит задача менее сложная, чем выполнение 14 критериев: фактически речь идет только одном критерии – о создании независимого органа по аккредитации. В Беларуси это традиционно государственная структура, в свое время она называлась Инспекцией учебных заведений, сейчас – это Департамент качества, который входит в систему Министерства образования, не просто в систему, а в состав – одно из подразделений самого министерства. Получается, что министерство само определяет правила игры и оно же проверяет, как эти правила выполняются. Отсутствие независимого агентства контроля качества считается главным препятствием движения вперед: бюрократическая структура не способна к движению вперед, к развитию; как бы она ни старалась делать свою работу хорошо, перспективы нет.
Создание независимого агентства качества декларировалось в дорожной карте по вступлению в Болонский процесс, однако до сих пор это требование не выполнено. Если какие-то телодвижения и делаются, то они не обнародуются, не печатаются, – общественность об этом ничего не знает. Я не исключаю, что, возможно, кто-то даже написал новые правила, но никто об этом не знает.
-Так почему же до сих пор не создано независимое агентство контроля качества? Ведь такое агентство существовало в Беларуси до 2001 года, сейчас же Минобразования расценивает восстановление этого института едва ли не как революцию. Всемирному банку обещают создать такое агентство только к 2025 г. Что тормозит процесс?
-Ничего не мешает созданию независимого агентства – никакой проблемы не существует. До 2001 года независимость структуры являлась условной: Инспекция напрямую подчинялась министерству образования. В принципе, такое допускается в Болонском процессе, и прецеденты существуют, но это не то, на что нацелен Болонский процесс. Полной независимости и тогда не было, но это был существенный, по крайней мере, формальный шаг.
-Независимое агентство контроля качества – каким оно должно быть?
-Вопрос не такой и простой. Специальных критериев не существует, кроме того, что оно должно быть независимым – и от министерства, и от местных властей, и от самих университетов.
-Что изменит в системе высшего образования создание независимого агентства?
-Независимое агентство предполагает более гибкую работу. Предполагается, что агентство будет работать по правилам, которые тоже независимы, и критерии будут вырабатываться независимо. Да, будут согласовываться, будут утрясаться, но не будет, как прежде: сверху спущено – обязан выполнить, ни шагу в сторону.
Вообще программа аккредитации согласуется с самим университетом. Это идеальный вариант, еще не реализованный в Европе на 100%. Мы пока находимся далеко от цели, но, надеюсь, когда-нибудь приблизимся к ней.
-Сколько времени необходимо для создания независимого агентства?
-От постановки задачи до согласования всех деталей (а смысловое согласование наверняка потребуется), то в течение года все можно было бы сделать. Одно из формальных препятствий – наше законодательство.
«Кодекс об образовании совершенно негодный»
-Что конкретно?
-Прямо в Кодексе об образовании записано: служба аккредитации подчиняется министерству образования, государственный контроль обязан быть. Нынешний Кодекс об образовании отбросил нас назад по многим позициям, совершенно негодный закон, не стоило его в таком виде принимать.
-Государство не может или не хочет отказаться от регулирования в сфере образования?
-Сейчас – не хочет. В Беларуси вообще установилась централизация управления во всех сферах, децентрализация образования стала бы важным прецедентом. А кроме того, привычка: как это государство откажется от контроля, как профессура сама себя будет не только контролировать, но и наказывать?
-Что следовало бы изменить в нынешнем Кодексе об образовании?
-Кодекс не должен зажимать инициативу, которая есть в университетах. Все-таки коллективы сложились, они озабочены своим будущим, заинтересованы в том. Чтобы добиться лучшего результата. А результат состоит в том, что студенты довольны полученным образованием, а студентами, в свою очередь, должны быть довольны работодатели. Получатели образования, его носители – все должны быть удовлетворены. И профессура должна понимать, что она нужное дело делает.
-Вопрос чисто гипотетический: сколько вузов прошли бы аккредитацию независимого Агентства контроля качества?
-Я считаю, что государственные университеты все прошли бы аккредитацию; некоторые, возможно, отстают в научном плане, но в рамках разумности и целесообразности такого образования государственные вузы, пожалуй, прошли бы все.
В отношении частных сейчас не могу ответить: давно с ними дела не имел. На мой взгляд, и там есть хорошие университеты. Они с трудом выживают чисто экономически из-за нехватки студентов, но знаю многих ректоров, которые вкладывают и энергию, и силы в свою работу, например, ректор Минского института управления Н.Суша.
«Еще не демократия, но уже демократичнее»
-Насколько эффективно работает сегодняшний Департамент контроля качества?
-У Департамента есть свои задачи, которые он выполняет. Как подразделение Министерства образования, он свои функции полностью выполняет. В его задачи входит проводить проверки деятельности университетов по их заявке и по существующим правилам (никакой принудиловки здесь нет) и представлять в Министерство свое заключение – соответствует или не соответствует деятельность вуза существующим критериям. А критерии утверждены Советом министров.
-Эксперты говорят, что оценками качества можно манипулировать, как прикажет Министерство образования. Аккредитацию МИУ считают одним из примеров произвольного манипулирования оценками.
-Я бы не сказал, что в данном случае присутствует такая большая манипуляция: даже независимое агентство не бывает абсолютно независимым, на него можно оказывать определенное давление. Надо посмотреть еще, какой механизм действует и каким образом достигается возможность манипуляции. Если раньше, даже во времена независимости агентства, комиссия по проверке назначалась фактически принудительно, то сегодня такого нет: сегодня эксперты постоянно общаются с университетами, и если кто-то относится к вузу явно предвзято, то его кандидатуру просто не пропустят в комиссию. Сегодня комиссия по проверке формируется, во-первых, из квалифицированных специалистов, во-вторых, не чиновников, а преподавателей вузов, которые проходят через определенный фильтр. Причем фильтр не односторонний – не только сверху, но и снизу. Ситуация немножко отличается от прежней – еще не демократия, но условно немножко демократичнее. В английском языке есть термин peer review, или «проверка равными», – в какой-то мере к такому состоянию мы сейчас и подходим.
-Как сегодня формируются комиссии по аккредитации?
-Департамент делает все по своим регламентам. В рамках Болонского процесса выработана практика, согласно которой в комиссиях должны присутствовать студенты (они отражают мнение заинтересованной стороны) и работодатели. Ни тех, ни других у нас не включают в состав комиссий. Остальные члены – работники иных университетов. В зарубежной практике комиссии могут быть международными (в Европе есть даже что-то вроде банка международных эксперт, международные агентства), у нас – нет. Аккредитация зарубежных агентств у нас даже не рассматривается.
«Бюджетная зарплата составляет примерно треть»
-Преподаватель одного минского вуза недавно жаловался, что там преподает старая профессура, нет притока новой преподавательской крови. Действительно большая проблема?
-Действительно, проблема очень острая, причем не только в Беларуси. Это связано с очень низкой оплатой труда. Профессура получает около 500 долларов, и то не во всех университетах: вузы побогаче еще платят, а оклад среднего преподавателя 100 долларов, извините, а остальное надо дополнительно зарабатывать.
-А как же обещания Лукашенко довести среднюю зарплату профессорско-преподавательского состава в следующей пятилетке до 150% от средней зарплаты по стране?
-Имеется в виду, что университет будет зарабатывать на науке, на международных контрактах, на привлечении иностранных студентов, – все привлеченные деньги частично будут направляться на зарплату. А если просто ждать денег из бюджета – ничего не поменяется.
-То есть, прямой государственной помощи не будет?
-Она есть, повышаются минимальные ставки. Для преподавателей в последнее время введены дополнительные надбавки (началось с повышения надбавки за ученые степени, есть надбавка по президентскому указу), сейчас установлена целая система правил, по которым надбавки назначаются. Но часть из них приходит не из бюджета, а из заработанных университетом денег. Бюджетная зарплата составляет (наш университет считается одним из самых богатых) примерно треть, все остальное – заработанное университетом.
Поэтому молодежь уходит. Мы теряем молодых перспективных людей, на которых мы надеемся, а они находят зарплату доцента, будучи начинающими специалистами.
«Потенциал есть, но результатов нет»
-Достаточно сложную ситуацию в образовании связывают, в том числе, с фигурой нынешнего министра Игоря Карпенко. Как сильно министр влияет на определение образовательной политики в стране?
-От инициативы министра зависит очень много. К сожалению, Карпенко – первый министр образования, с которым я лично не знаком. Начиная с последнего министра советских времен, всех министров образования я знал лично. А с Карпенко взаимодействовать не приходилось, поэтому дать личную характеристику не смогу.
Но из последних министров он, пожалуй, самый лучший администратор. По крайней мере, он каким-то образом формулирует и озвучивает свою позицию. Нынешний министр с чисто административной точки зрения совсем не плох, а вот с позиций инновационности он уступает предыдущему министру Журавкову, который был очень интересным человеком. А Карпенко более консервативный, но иногда принимает решения, которые другие на его месте побоялись бы сделать. Потенциал у него есть, но результатов пока не видно.